Обитатели холмов [издание 2011 г.] - Ричард Адамс

— Без тебя, Шишак, мы вообще пропали бы, — заявил Орех. — Что за зверь это был? Он кроликов ест?

— Лендри, — ответил Шишак. — Нам в аусле о них рассказывали. Они не так чтобы и опасны. Кролика на бегу поймать не могут, запах их слышно издалека. Но от них не знаешь, чего ждать. Говорят, иногда кролики живут у них почти под боком, и ничего. Все же лучше держаться от них подальше. То крольчонка утащат из норы, то нападут на раненых. В любом случае лендри — элиль, один из Тысячи. Лендри легко обнаружить по запаху, но я его слышал впервые.

— Этот лендри уже кого-то съел, — заметил Черничка, и его передернуло. — Я сам видел кровь на морде.

— Может, крысу или фазаненка. Повезло нам, что он сыт, иначе мог бы и погнаться. Ну что ж, ничего страшного не случилось, и то хорошо, — подытожил Шишак.

Тут, прихрамывая, на тропу выскочили Пятик и Плошка. Увидав реку, они тоже резко затормозили и вытаращили глаза.

— Как думаешь, Пятик, что будем делать? — спросил Орех.

Пятик посмотрел вниз на воду и пошевелил ушами.

— Надо переправляться, — сказал он. — Но я, по-моему, плыть не смогу. Я и так из сил выбился, а Плошка еще больше.

— Переправляться?! — воскликнул Шишак. — Переправляться?! Да кто же из нас переплывет реку? Зачем? В жизни не слышал подобного вздора!

Кролики, как и все дикие животные, когда надо, умеют плавать, а некоторые даже купаются просто так, ради удовольствия. Кролики, живущие на опушке леса, каждый день переплывают ручей, чтобы пробежаться в поле. Но большинство кроликов воду не любят, и уж, конечно, после тяжелой ночи переплыть такую речку, как Энборн, под силу не каждому.

— Не хочу я туда лезть, — сказал Плющ.

— А почему бы просто не пойти вдоль берега? — спросил Дубок.

Орех понимал, что раз Пятик сказал «надо переправляться», значит, тут оставаться опасно. Только как втолковать это остальным? Пока он ломал голову, что бы такое сказать, ему неожиданно стало легче. Отчего? То ли возник новый запах, то ли звук? И тут Орех сообразил. Недалеко от них, за речкой, взлетел и защебетал жаворонок. Наступило утро. Вот и дрозд раскатисто, разгоняясь, попробовал первую трель, потом вторую и третью, а вслед за дроздом заворковал лесной голубь. Начинало светать, и беглецы увидели, что ручей огибает дальнюю оконечность леса. На другом берегу начинались луга.

8

Переправа

Но сотник… велел умеющим плавать первыми броситься и выйти на землю. Прочим же спасаться, кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля. И таким образом все спаслись на землю.

Над водой возвышался песчаный обрыв высотой футов шесть, не меньше. Со своей кочки кролики видели поворот речки, которая бежала мимо и сворачивала влево. Наверное, в обрыве гнездились ласточки, потому что, едва рассвело, несколько птиц пронеслись над водой и исчезли в небе над лугами. Одна скоро вернулась, неся что-то в клюве, а когда она скрылась из виду, из-под обрыва послышался писк птенцов. Обрыв тянулся недалеко. Выше по течению он полого спускался к заросшей травой лужайке, расположившейся между кромкой воды и лесом. Русло реки там шло прямо, насколько хватало глаз, но нигде не видно было ни отмели, ни галечного брода, ни ствола, упавшего с берега на берег. Кролики сидели на берегу широкой заводи, где вода была почти неподвижна. Влево от них берег спускался к воде, и речка Энборн бежала среди кустов ольшаника, весело журча по галечному дну. В той стороне блестела натянутая через речку колючая проволока, и кролики решили, что ею отмечен брод для скота, как это было у них дома.

Орех увидел там подходящую лужайку.

— Пошли попасемся, — сказал он. — Пора позавтракать.

Они спустились с обрыва и занялись едой. У воды вдоль лужайки виднелись молодые побеги пурпурового вербейника и блошницы, которым до цветения оставалось еще месяца два. Расцвели только таволга да репейник. Снизу было видно, что обрыв густо усеян ласточкиными норками. Под обрывом, у воды, темнела узенькая полоска земли, усыпанная птичьим мусором, где среди прутьев, помета, перьев, скорлупы от разбившихся яиц лежали два мертвых птенца. Ласточки успели проснуться. Они выбрались из гнезд и сновали над речкой.

Орех приблизился к Пятику и, продолжая на ходу пощипывать стебли, тихо отвел его в сторону. Сидя за полоскою тростника, Орех спросил:

— Послушай, а ты уверен, что нам точно нужно переправляться? Может, лучше пойдем дальше по берегу? Хочешь — вверх, хочешь — вниз?

— Нет, Орех, без переправы не обойтись. Тогда мы попадем в поле и двинемся дальше. Я уже знаю, что нам нужно искать, — спокойное и сухое место на пригорке, откуда все видно и слышно, где почти не бывает людей. Разве ради этого не стоит побегать?

— Конечно стоит. Но где оно, это местечко?

— Только не на берегу, ты и сам это знаешь. Переправимся и двинемся вверх, что такого? Будем искать безлесый холм.

— А что, если все откажутся идти так далеко? Да и ты хорош — твердишь: «Переправляться, переправляться», а сам же говоришь, что устал и не можешь плыть.

— Я-то успею отдохнуть, а вот Плошка совсем выбился из сил. Он, похоже, еще и лапу поранил. Уж на полдня-то можно остановиться.

— Ладно, пошли поговорим с остальными. Кто откажется отдохнуть? Переправляться они все равно не захотят, разве что их что-нибудь испугает.

Едва братья повернули назад, из-за кустов на краю лужайки выглянул Шишак.

— А я-то думаю, куда вы подевались, — сказал он, обращаясь к Ореху. — Готовы?

— Нет, я не готов, — твердо ответил Орех. — Я считаю, нам нужно задержаться здесь до на-Фрита. А вот когда все отдохнут, попробуем перебраться на луг.

Шишак хотел что-то ответить, но его опередил Черничка:

— Слушай, Шишак, а почему бы тебе сейчас не сплавать на ту сторону. Посмотрел бы, что там да как. Вряд ли лес тянется далеко в обе стороны. С того берега наверняка все видно, а потом решим, куда лучше идти.

— Ладно, — проворчал Шишак, — в этом, кажется, есть здравый смысл. Переплыву я вам эту эмблерскую[5] речку, раз вы хотите. Слушаю и повинуюсь.

Не раздумывая ни секунды, он в два огромных скачка подскочил к реке, плюхнулся в тихую заводь и поплыл на другой берег. Все смотрели, как Шишак выбрался там возле расцветшего куста норичника, сорвал грубый стебель и, зажав его в зубах, отряхнулся так энергично, что брызги долетели до ольхи. Через мгновение приятели увидели, как Шишак продрался сквозь кусты и припустил к лугу.

— Хорошо, что он пошел с нами, — сказал Серебряному Орех, снова вспомнив лукавого Треараха. — Этот парень разнюхает все, что надо. Эй, смотрите-ка, да он уже бежит назад.